Русский Север август 2016

***

Поезд прибыл в три по полуночи. И действительно стояли густые сумерки, которые рассеялись через час. За этот час мы успели собрать велосипеды и обойти сувенирные лавки внутри вокзала. Оля все еще страдала от отравления и поэтому, оставив её на охране велосипедов, мы двинулись на привокзальную площадь, где нашли клон Макдональдса. Гамбургеры, кола, картошка фри – наелись.

Еще немного слоняемся из угла в угол на вокзале, заряжаем телефоны (бесплатные розетки в нескольких местах на вокзале и даже с табличкой «заряжайтесь») и выезжаем в город. Сразу обращает на себя качество асфальта – не лучшее. Впрочем, и во всех остальных городах области оно такое, чего не скажешь о дорогах между ними. Сами трассы, несмотря на суровые здешние зимы, в отличном состоянии и даже без заплаток. Видимо просто не воруют при строительстве, закладывают в асфальт все нужные компоненты.
И вот мы на набережной. Медленно едем вдоль Северной Двины. Река неспешная и широкая, вода цвета кофе с молоком, как и во всех водоемах этого региона, подкрашенная болотными торфяниками, откуда берут начало все реки.

Набережная вовсе не такая, как в наших южных приморских городках и поселках. Нет никаких клумбочек, фонтанчиков, искусственных мраморных балюстрад с финтифлюшками и разноцветных узоров из плиточки под ногами. Суровые, изъеденные ветрами и морозами бетонные плиты или такой же асфальт. Справа парапет, ограждающий город от широкого песчаного пляжа. На золотом песке несколько волейбольных площадок.

Пока меняю Оле камеру после первого и единственного прокола за весь поход, замечаю, как много в Архангельске бегунов вдоль набережной. Ни в одном другом городе я не видел столько утренних бегунов. Молодые девчонки в модном спортивном прикиде и седые деды в простой майке и пузырящихся на коленях трико – всех уравнивает бег. Наши девочки мерзнут, одетые во флиски и куртки, а бегуны не замечают этих плюс 16 и не сомневаются в своём выборе шортиков и маечек – ведь по календарю сейчас лето.
На Набережной стоит памятник Северным конвоям (кто читал Пикуля – понимает и чём я) и тюленю, который ценой собственной жизни спасал северян от военного голода и холода.

Дальше едем на пешеходную улицу города – проспект Чумбарова-Лучинского. К сожалению, ничего примечательного там нет. Несколько малых городских скульптур, около которых нужно сфотографироваться и два десятка домов вдоль улицы, которые должны вроде бы символизировать старинные Новохолмогоры, но только портят впечатление. О том, что внутри ничего не сохранилось, не приходится и говорить, но и снаружи всё завешено рекламными щитами и пестрыми вывесками. В одном из таких домов мы едим в Сабвее, а в другом останавливаемся на два дня в хостеле: Оле всё еще плохо, крутить она не может и мы меняем план похода.

Наскоро разместившись и оставив болящую отсыпаться, крутим налегке в Северодвинск. Надо же искупаться в Белом море и одновременно это можно зачесть и как купание в Северном Ледовитом океане.
Асфальт хороший, но дорога полна машин, обочина узкая, порой накрапывают редкие крупные капли, стараемся держать крейсерскую тридцать. Едем мимо «Звездочки», но подводных лодок не видно.

Вот мы и на пляже, тучки рассеялись, тепло и золотой песок пляжа так и манит. Спускаемся к воде, очереди в раздевалку нет и лишь где-то метрах в трехстах от нас купается кто-то еще. Если бы не слегка коричневый цвет воды – практически Анапа. Такой же песчаный пляж, такой же долгий путь на глубину и даже температура воды такая же, как в Анапе в мае. Катаемся по набережной, к «Севмашу», в центр, обедаем в столовой, едем назад. А по дороге заезжаем к стоящему у причала колесному пароходу «Н.В. Гоголь». Ему больше ста лет, а он до сих пор катает туристов.
Воочию вижу, как это здорово – северное лето. Время девятый час вечера, а солнце еще и близко не подошло к горизонту – ведь белые ночи закончились всего неделю назад.

***
Утром покупаем зонт (не для себя, а накрывать фотоаппарат во время дождя) и на рейсовом автобусе едем в Малые Корелы. Архангельск – город ПАЗиков, другого общественного транспорта тут практически нет.
Сегодня первый дождливый день и с удивлением замечаю, насколько пофигистично местные жители относятся к дождю – зонтики есть даже не у половины пешеходов. В дальнейшем и в других городах вижу подобную картину – видимо философия «как намок, так и просохну» преобладает.

Малые Корелы – это то, ради чего и стоит ехать в Архангельск. Точнее 20 км в область. В лесу, на огромной территории собраны со всей огромной области больше сотни домов и других сооружений деревянного зодчества Севера. Дома разбирали, предварительно пронумеровав каждое бревно, перевозили, а потом собирали: церкви, часовни, мельницы, амбары, бани и дома разных конструкций и разных сословий: и богатеев, и бедняков. Я не смогу рассказать всё о них. Это замечательно сделала Катя. Замечательный экскурсовод, настоящая русская красавицы, с русой косой и голубыми глазами. Такого увлеченного, искренне любящего свою работу и свой край человека я никогда не встречал. Катя, спасибо вам. Вы полностью исправили первоначальное мнение об Архангельске, как о суровом промышленном «северном Новороссийске».

***
Утром следующего дня прощаемся с хостелом и выезжаем в намеченный путь. Проспект Ломоносова, Краснофлотский мост, крутим к Новодвинску. Там перекусываем шаньгами и кулебякой с треской, запивая клюквенным морсом, покупаем в мясном магазине оленину. (на ужин у нас будет суп из мяса северного оленя).
Переезжаем Буяр-Курью и первая ночевка на природе. Уютный лесок на берегу Быстрокурки скрывает нас из виду. Костер, попытка рыбачить и нескончаемый закат. Северные закаты вообще милостивы к фотографам своей продолжительностью в несколько часов. А низкие облака, отражающиеся в гладком зеркале почти черной воды – Левитановские картины.

***

Утром дальше, вдоль Северной Двины, по грунтовочке едем к Ломоносову на родину. Он родился вовсе не в Холмогорах (местные ставят ударение на последнем слоге: в ХолмогорАх, ХолмогорЫ), а в деревне Мишанинской (сейчас Ломоносово), на острове в Северной Двине, который и сейчас остров. Два часа ждем паром, а всего у парома пять рейсов за сутки. Девчонки загорают на берегу, я купаюсь, стираю носки и футболку.

Десять минут переправы за сорок рублей и вот мы уже крутим два километра до деревни. От первого дома начинается асфальт. Фото у стелы на въезде. И фото заборов и калиток, украшенных деревенскими умельцами. Едем в краеведческий музей. От Ломоносова ничего оригинального не осталось. Он как уехал из отчего дома в девятнадцать лет, так больше там никогда не был. Но есть много оригинальных предметов деревенского быта ХIХ века. От прялок и ушатов до ткацких станков и школьных учебников. На околице фотографируем церковь и мчимся на паром. Еле на него успели – проскочили не туда на развилке. И вот опять дорога стелется под колеса.

В Копачево девчонки покупают себе вкусняшки, набираем воду из деревенской колонки, и я с любопытством читаю сельскую доску объявлений на стене магазина. Листочки с расписанием богослужений и график привоза молока, принимают чернику по 70 руб за килограмм, в августе сельская библиотека открыта всего три дня и отдельный листок-поздравление односельчан — именинников августа. Всегда люблю читать такие доски объявлений, именно они лучше всего характеризуют местные нравы и местный уклад.

Сегодня ночуем на берегу Северной Двины, но без выхода к воде. Берег крутой, и хотя Оля и спустилась к воде, но прогуляться, чтобы помыть тарелки, нельзя. Пока Оля готовит ужин – пытаюсь заменить лопнувшую спицу. Не получается, не могу удержать пассатижами головку съемника кассеты и только утром, попросив в первой же деревне разводной ключ, ставлю спицу и правлю восьмерку.

***

Утром немного М8 и вот долгожданный Брин-Наволок, где сворачиваем на тихую Р1. Ветер теперь не встречный, а боковой, лес совсем рядом с дорогой, перспективные для кормления места на виду и мы останавливаемся у первого же сосняка перед болотцем – брусника.

Восемьдесят пятый километр сегодняшнего пути – Самодед. Магазин, лимонад, мороженое, вода на ужин и завтрак, еще пять километров и мы ночуем в сосновом бору на берегу Ваймуги. Разводим костер, готовим ужин, развешиваем по веткам одежду на просушку. Покой и умиротворение. Даже комары не досаждают, если обрызгать себя москитолом и сесть рядом с дымящейся антимоскитной спиралью.

***

Настаёт шестое августа и сегодня маршрут с разрывом. Сначала 25 км до Обозерска, где грузимся в пригородный поезд и через полтора часа выгружаемся в Плесецке. На привокзальной площади на стартовой площадке стоит ракета, хотя космодром в тридцати километрах, в ЗАТО Мирный. Почта России прямо в здании вокзала, с торца, и мы отправляем домой открытки с видами космодрома и гашением Плесецка. На удивление, открытка пришла в Краснодар раньше меня.

Обедаем в местной столовой и в путь. На сегодня еще 60 км. Дождь то идет, то затихает на полчаса, то снова льет. Ветер не прекращается, парусит Олю и она отстает всё больше и чаще. В Семёново женщина выносит нам два ведра воды из колодца. Вода немного с желтизной, но другой тут нет. Из рек вода совсем коричневая.
Совсем скоро сворачиваем к Онеге. На берегу даже есть стол с лавочками. Между двух берез натягиваем тент и под ним готовим ужин. Дождь так и не дал развести костер. Оля фотографирует закат.

***
Седьмого августа как всегда неспешно завтракаем, собираемся и не изменяя сложившимся правилам, в десятом часу, выезжаем. Перед Конево сворачиваем с трассы, спускаемся по бетонным плитам на берег Онеги. Видно, что паром не работает несколько лет, поэтому обедаем на правом берегу и любуемся старой, в старых же строительных лесах, церковью.

Едем через Конево. Довольно большое село. Асфальтовая дорога, какие-то лесо-предприятия, несколько магазинов. В центре небольшая милая церквушка. Или часовня? Первый раз вижу, чтобы на окнах были деревянные жалюзи.
Еще перед Шелоховской, на мосту через Онегу, открывается прекрасный вид на две церкви – наша основная цель на сегодня. Оля завершает пейзажно-панорамную фотосессию и мы поворачиваем направо. В очередной раз вспоминаю Катю и ее экскурсию по Малым Корелам: мы уже совсем рядом в Каргополем и действительно тут на стыке причелин, солнце, а не полотенце, как в северной Мезени.

Обе церкви в плачевном состоянии. В одну из них, Михаила Архангела, даже можно пробраться. Она интересна тем, что это не традиционный восьмерик на четверике, а кубоватая и купола пятиглавия размещены сразу поверх куба. Здание выглядит приземистым, массивным. Внутри, в самых углах, осталось по несколько досок расписанных голубым «небес». Они покрыты пылью, сквозь которую проглядывают фигуры неизвестных святых. А стены церкви внутри оборваны до голого бруса, части пола нет, несколько досок Царских врат и остатки разбитого Престола свалены в кучу в алтаре. Всё загажено голубиным пометом.

Вторая церковь закрыта на замок. Видно, что её пытаются реставрировать. Сквозь окно видны голубые «небеса», восстановленный алтарь. Между церквей могильная плита с крестом – кто-то лежит тут с 1869 года.
Уже собрались уезжать, но сильный ливень загоняет нас на крыльцо магазина. За двадцать минут ожидания строю различные версии возможности заказа товаров с Али-экспресс: почта в селе работает один раз в неделю, по пятьдесят минут каждую пятницу.

Оставшуюся часть пути дождь то бьет на редкими крупными каплями, то ненадолго прекратившись, льет стеной. Сворачиваем на грунтовку, к Онеге. Под дождем, оставив велосипеды на высоком берегу, спускаемся к воде. На берегу стоит небольшой балаган с двумя кроватями, печуркой и столиком. Рядом привязана лодка. Оля предлагает остановиться тут, но Оля не согласна. Мы поднимаемся наверх и под дождем я растягиваю тент. Готовим под ним ужин, а в разрывах дождя ставим палатку.

***

Утром купаюсь в Онеге и алга! Вереди девяносто километров.
Как обычно, мы не спеша собираемся и обедать хотим уже через тридцать пять километров пути. Деревня Абакумово встречает нас магазином на самой околице. Покупаем хлеб, сыр, колбасу, режем всё это прямо на лавочке у магазинного крыльца. Редкие посетители поглядывают на нас, но вопросов никаких не задают, виден поморский темперамент и нордический характер.

Вот к нам приближается дядя Митя из фильма «Любовь и голуби». Мятые, с пузырями на коленях, штаны, надетый поверх застиранной майки пиджак, взъерошенные волосы, недельная щетина, следы вчерашнего возлияния на помятом лице. Косясь на нас проходит в магазин и через пару минут выходит с двухлитровкой Жигулевского. Садится прямо на ступеньки. Вопросительно-утверждающе машет мне одновременно головой и бутылкой.
— Нет, спасибо, — отвечаю.
— Что, совсем не пьешь?
— Да нет, просто сейчас не пью, — отвечаю я, имея ввиду обеденное время и дальнейшую необходимость ехать по дороге. Но понят я был немного по-другому.
— Я вот тоже могу три месяца не пить, но тогда потом ухожу на две недели… А что делать то еще? Работы нет, денег нет, живем с огорода: свекла, капуста, картоха… Но сейчас то полегче стало, жена на пенсию вышла…
Так что мой вопрос «на какие же деньги он пьет?» отпал сам собой. Дальше неспешно рассказываем откуда и куда едем, где ночуем, как готовим, сколько проезжаем за день. Мы для него как марсиане, люди с другой планеты. Наш образ жизни его не столько удивляет, сколько он просто кивает недоверчиво головой: «чудны дела твои, Господи». Я бы так же был удивлен жизнью какого-нибудь племени в джунглях Амазонки: «Вроде бы тоже люди, но настолько другие, что и людьми в привычном понимании не назовешь…»

Дальше нас ждет Саунино, церковь Иоанна Златоуста 1665 года и стоящий рядом восьмерик колокольни восемнадцатого века. Церковь закрыта на замок, он снаружи видно, что она не заброшена и внутри наверняка в отличном состоянии. К церкви пристроена трапезная: прямоугольный сруб под двускатной крышей. Судя по тому, что на крыше есть небольшая главка – там второй престол церкви.

К обеду мы в Каргополе. Передаем городу поклон от нашего экскурсовода Кати и едем на площадь, где стоят главные городские достопримечательности: три церкви и колокольня. Все сооружения каменные, а луковицы церквей оббиты железом. Тут же ряды сувениров, где главное место занимает каргопольская глиняная игрушка. Осматриваем церкви, покупаем свистульки, около Магнита встречаемся с группой велотуристов, едущих из Вологды к Кенозеру. Они уже третий день матрасят тут в хостеле, наплевав на разработанный маршрут, а у нас на сегодня еще сорок километров и две церкви.

Этот необычный ансамбль — в стороне от дороги на Няндому. Рядом стоят каменная и деревянная церкви. Несмотря на свою старость и покрытый зеленым мхом шатер, уже ставший почти родным «восьмерик на четверике» выигрывает перед стоящим рядом каменным храмом с колоннами и голубыми куполами своим живым очарованием и девичьей стройностью, которую ему придает крутизна скатов шатра. Рядом с этим деревянным храмом, среди крестов и камней двухсотлетнего погоста стоит еще одна главка, видимо снятая при реставрации. Идет дождь, капли барабанят по капюшону, по маковке, по крестам и по соснам, растущим между могильных плит, капли собираются в струйки и прячутся под многолетний ковер опавшей хвои.

А мы держим путь в сторону леса… Точнее через лес в сторону стоящей в лесу Няндомы. Двадцать пять запланированных километров проезжаем за полтора часа. На берегу Волошки тыкаемся в одно место, другое, третье – везде неуютно, сыро, на виду. Наконец по берегу, сквозь деревню едем с твердой решимостью найти подходящее место. Вот и оно – за деревней, на берегу виден укрытый соснами пригорок. Мы понимаем, что там не будет луж, есть где натянуть тент и поставить палатку, силы вернулись к нам и окрыленные надеждой мы приближаемся. Грузинское déjà vu – это кладбище. Молча проезжаем мимо, даже не пытаясь шутить над Олей. Еще километр и вот наконец-то: полянка, березы, речка. Сегодня наша последняя ночь в палатке. Тент не натягиваем, поверив в свою удачу. Оля готовит ужин, я из мокрых березовых веток умудряюсь развести небольшой костер. Мы на шестьсот километров южнее места, откуда начинался поход и здесь уже есть настоящая ночь. Звезд почти не видно за тучами, но я чувствую их незримое присутствие.

Сегодня закончилась первая часть похода – Архангельская область. Дальше Вологда. Я перебираю в памяти прошедшие дни. Перед глазами плывут деревянные избы и церкви, заброшенные деревни и новостройки. Глядя в черное зеркало текущей реки, я почему-то вспомнил летних светлячков, так же мелькающих в ночном воздухе, как сейчас мелькает отражение звезд в разрывах облаков.
Странно устроена наша жизнь. Кто мы в ней? Отражаются ли звезды в этой реке, когда никто не смотрит на эту реку? Ведь если звезды существуют не для того, чтобы отразиться в реке и река течет не для того, чтобы в ней отражались звезды, то, возможно, нет и всего этого мира вокруг, когда на него никто не смотрит?

***

Девятое августа – это последний день велосипедной части похода. Финальные пятьдесят километров. Ветер встречный, дождь периодический. Вообще, когда я готовился к походу и читал отзывы предыдущих путешественников, то большинство отзывов начиналось примерно так: «несмотря на дождь, мы посетили…». С этим спорить не буду – тенденция подтвердилась.

В Няндоме фотографируем памятник паровозу, в Магните покупаем продукты в дорогу — и на вокзал. Здесь мы решили стать первопроходцами и купили велосипедные билеты не с собой, а в багажное купе. Слегка волнуясь, упаковывали велосипеды тщательнее обычного, но всё было нормально. Традиционный вопрос железнодорожников: «Они у вас разобраны?», традиционный же ответ: «Конечно» и я размещаю велики в купе, в котором сняты нижние полки. Аккуратно прислоняю их к стеночке, а у противоположной стоят какие-то коробки. Поезд тронулся, до Вологды пять с половиной часов.

***

Вологда — милый своим домашним уютом город. Даже кремлевская площадь, такая большая на фотографиях, на самом деле не велика. Колокольня не давит своей громадой, а вид с нее открывается – просто дух захватывает. Даже Киевская колокольня Софийского собора не дает таких ощущений – тут ты стоишь на покатом балкончике и от пропасти тебя отделяют лишь ажурные перила. А зайдя в сам Софийский собор, построенный Иваном Грозным, невольно вжимаешь голову в плечи, чтобы и тебе не упал на голову камень.

Музей кружева – огромные залы с самыми разными изделиями: перчатки, платья, накидки, скатерти, занавеси и даже шторки для самолетных иллюминаторов.
Музей забытых вещей не только погружает в атмосферу позапрошлого столетия собранными вещами, но и смотрители музея искренней любовью к этому дому радуют душу посетителям, то заведя музыкальную шкатулку, то граммофон.
А уж резные полисады в Вологде повсюду.

***

Второй день Семёнково и Спасо-Прилуцкий монастырь.
Семёнково – это маленькие Корелы на вологодской земле, но тут мы больше смотрим внутренний быт дома, утварь, устройство маслобоен, в одном из домов угощаемся блинами с медом, грибами, сметаной, ягодами, маслом, творогом и есть даже с кашей, но на него уже не хватает сил. Один из домов можно снять для проведения своего мероприятия в антураже ХIХ века и когда мы покидали территорию музея, как раз на входе встретили свадьбу.

Ловим такси и за двести рублей едем в Спасо-Прилуки. Монастырь действующий и он мужской. Две трети территории закрыты для посещения, из-за забора манят согнувшиеся ветви яблонь, дорожки подметены, в монастырском пруду плещутся караси размером с поросенка, а людей почти нет.
Гуляем по крепостной стене, которая точь-в-точь как та, по которой от стрельцов убегали Бунша с Милославским в фильме про Ивана Васильевича. В монастырской хлебной лавке покупаю кулебяку и два кекса – постный и скоромный (постный оказался вкуснее).

Постояли на могиле Батюшкова. Того самого, про которого Виссарион Григорьевич Белинский сказал: «Батюшков много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно». Так и не поняв по какому принципу указаны даты рождения и смерти на могильном камне, отправляемся в Спасский собор – единственное здание на территории монастыря, куда можно зайти мирянам. 

Но он почему-то закрыт и мы идем в нижний храм – помещение в подвале собора. Массивные колонны, свет только от горящих свечей, потому что окон нет, низкие сводчатые потолки, два саркофага перед алтарем и нет ни души. Мы проходим вдоль стен, рассеяно оглядываем иконы и уже собрались было выходить, как вошел монах.

Он не здоровался, не спрашивал интересно ли нам, а просто начал рассказывать про историю монастыря, про Дмитрия Прилуцкого и Сергия Радонежского, про визит сюда Патриарха, про свою жизнь здесь и про свою веру… Напоследок помазал нам лбы миро, которое ему кто-то привез в подарок откуда-то… (не запомнил).
На выходе из нижнего храма девочки прочитали правила для девиц перед и во время замужества и, глядя на выражение их лиц, мне показалось, что замуж они торопиться не будут.

***
Начали сборы с вечера и завершили утром. Неспешный проезд до вокзала и вот мы уже в поезде и у каждого есть полтора суток на осмысление похода. На то, чтобы сложить из мозаики воспоминаний и впечатлений картину восприятия того мира, который был перед нами эти двенадцать дней. 

Я лежал на полке и, не замечая стука колес и суету вагона, думал о том, что наш мир, кем бы он не был создан, — это огромная больничная палата, где все и всё умирает и кого-то беспрестанно хоронят. Умирают камни и деревья, звери, города, страны, народы. Умирают все, даже боги, покидая наши души. Гибнут храмы, мы строим другие, чтобы и их беспременно, но позже, разрушить. Капище заменяется на иконостас, а затем на гору мусора в алтаре. И возможно вскоре бог (а после него и мы) сможет возродиться программой в смартфоне, а может даже и экстравагантным героем в какой-нибудь онлайн-игре.
Только Харон по-настоящему бессмертен. Для встречи с ним нам нужен только обол, а всё, что от нас останется – это воспоминания. И весь наш поход – это всего лишь попытка остаться в воспоминаниях тех, кто прочтёт этот текст.

Больше фотографий тут https://velokuban.ru/albums/andrei/166.html